Больше чем за век до появления песни «Грязная вода», дебютировавшей в 1960-х, бостонцы столкнулись с необычной проблемой: их трубопроводная вода на вкус напоминала огурец.
Инженеры начали подавать воду в город через деревянные трубы в 1795 г. К поздним 1800-м железные трубы транспортировали миллионы галлонов в день от реки Садбери, спокойном притоке реки Конкорд.
Странный вкус был отмечен еще в 1850е и снова появился в 1875. Причина сразу не была ясна. Обеспокоенные тем, что река была неожиданно загрязнена, городские власти попросили Вильяма Рипли Никольса, выпуска МИТ 1869 г., провести расследование.
В мире воды Новой Англии Никольс был основным игроком. Выпускник МТИ и профессор химии в институте, он был выездным исследователем Массачусетского Совета Здоровья по всем санитарным запросам. Более декады Никольс анализировал местные пруды и исследовал проблемные трубы. Однажды он был послан для проверки резервуара, полного больных рыб.
Осенью того же года Никольс принялся за работу. Он посетил подозрительные источники для отбора проб воды и консультировался с другими экспертами, включая ботаника из Гарварда В.Г. Фарлоу. Несмотря на тщательную проверку Никольс не смог определить, что было причиной огуречного вкуса. В своем докладе 1876 года о своеобразном состоянии воды, подаваемой в Бостон, он перечислил преобладающие теории, в том числе о влиянии разлагающихся мертвых животных и растений. Тем не менее, он писал: «Я должен откровенно признаться, что до сих пор в полном неведении относительно причины проблемы».
Осенью 1881 года привкус настолько усилился, что многие бостонцы прибегли к покупке родниковой воды с цистерн. Официальные доклады иногда характеризовали воду из под крана «масляная» или «рыбная» в дополнение к огуречному вкусу. «Техник» (газета МТИ) в публикации первого года вежливо назвал воду «своеобразной». Один ученый выразился более прямо: «Вода на вкус как загон для свиней».
К тому времени Никольс заболел плевритом, поэтому расследование взял на себя новый ученый: химик Айра Ремсен из Университета Джона Хопкинса, который недавно наткнулся на сахарин, первый искусственный подсластитель. Когда он прибыл в Бостон, он приступил к отбору собственных проб. Он обнаружил, что в некоторых образцах, особенно из Фермерского пруда (естественного водоема, соединенного с рекой Садбери) полным-полно альбуминоида аммиака, маркера загрязнения органическими веществами. Он попробовал эти образцы и обнаружил, что их вкус гораздо хуже, чем тех, где аммиак отсутствовал.
Как тонко он формулировал в своем докладе: «Химическое подтверждение вкусовым ощущениям».
Ремсен с группой вернулся к источнику проблемной воды и в конечном итоге поймал виновника – пресноводную губку, известную как Spongilla fluviatilis. Она обитала в зеленых комках из листьев по берегам и дну Фермерского пруда. Там она гнила и разлагалась, попадая прямо в систему водоснабжения. «Отмеченная интенсивность запаха… была сильнее, чем я когда-либо ощущал», — написал Фарлок, который снова консультировал по новым выводам.
Тем ноябрем Ремсен рекомендовал городу понизить уровень Фермерского пруда, чтобы удалить сгустки из разлагающихся губок. Но он отметил, что осушить полностью пруд не представляется возможным, так как через него течет река Садбери. Городские работники должны были бы оставаться на чеку, искореняя любые губки, которые могли возникнуть на пути воды в город.
В самом деле, после понижения уровня Фермерского пруда и строительства временной канавы в милю длиной, чтобы река Садбери текла непосредственно к водопроводу, рабочие собрали «корзины величиной почти с бушель» губок с каждого квадратного ярда старого трубопровода.
Работа прошла успешно. К январю 1982 года доктор доложил в Бостонском медицинском и хирургическом журнале, что, несмотря на остатки запаха у воды, он может ее «пить без отвращения». В следующем году в ежегодном докладе Водного Совета Бостона подтвердили, что вкус ослабел. Но чтобы предотвратить его возвращение в докладе 1883 года рекомендовалось построить постоянный канал вокруг или через пруд и чистить как новый канал, так и водопровод Бостона каждый год.
Ученые, которые точно определили проблему, не получили большого признания за свои труды. «Немногие выбрали бы санитарную химию исключительно, если у них амбиции получить широкую известность как химика» — сказал Никольс на встрече Американской ассоциации перспективной науки.- «Сознание хорошо проделанной работы приносит удовлетворение, но не славу».
